Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей - Страница 92

Мне нипочём не удаётся вообразить родителей Мориарти. Как и его самого в детстве. Что-то в этом было неправильное. Ядовитые змеи вылупляются из яиц ядовитыми змеями. И неизменно представлялся этакий малютка Джимми — точная, только чуть уменьшенная копия моего лысеющего работодателя, злобный карлик в матросском костюмчике, который с игрушечной подзорной трубой шпионил за утехами кухарки и пекаря, а потом шантажом вымогал сладкие булочки.

Для фирмы прошедший год выдался прибыльным. Мы неплохо разобрались с вер-вульфом в Уэссексе, каким-то образом с честью сумели выйти из дела с четырьмя лимонными каплями и против всех ожиданий не сильно прогорели во время катастрофы с туннелем Локи. В Англии Мориарти становилось тесно.

Мы расширяли сферу деятельности за пределы Великобритании, осторожно обходя (пока обходя) уже занятые территории. Консультировали мошенников в Испании, Голландии и Польше. Мориарти приложил руку к нескольким громким похищениям, крупным кражам и убийствам на континенте, и его репутация первого преступного гения в Европе упрочилась.

Королева Виктория любовалась огромными имперскими территориями на карте мира. У профессора были похожие амбиции. Сидя в кабинете, он отмечал булавками с красными головками места, где свершились преступления с его участием. Наш глобус всё больше и больше походил на подушку для иголок.

Накануне описываемых событий я весьма удачно и с превеликим удовольствием задушил красной лентой члена парламента. А позже «утешил» его роскошную вдову, двух стыдливых дочерей-близняшек… и горничную (мы случайно столкнулись посреди ночи). Ради таких приятностей охотно прикончил бы этого фата и бесплатно. Но убийство принесло нам двадцать кусков (ни за что не поверите, если скажу, кто решил таким образом освободить кресло в палате лордов). Жаль, не удалось повесить на стену его голову, славный бы вышел трофей. Пришлось довольствоваться вышеупомянутой красной лентой (привязал её к оленьим рогам) и личными вещицами, позаимствованными у дам (сложил их в особый ящик, где храню подобные мелочи).

Наступил новый, 1891 год, начало очередного десятилетия. Жизнь улыбалась нам. Преступления приносили доход.

И вот в начале января профессор попросил сопроводить его в клуб «Ксениад». Там ему назначил встречу брат, полковник Мориарти.

Знаете типичных романных героинь, которые предваряют описание всяческих ужасов словами: «Ах, если бы я только знала…»? Ну так вот, если б я, чёрт подери, только знал — остался бы дома (хорошо, если со стыдливой постельной грелкой, но можно и без). Но я не знал, а посему встал, довольный, как кот на Масленицу, надел шляпу, прихватил трость и отправился на Джермин-стрит, в клуб полковника Мориарти.

Позвольте сказать пару слов об этом клубе: отвратительное место! Я сам состою в Англо-индийском и Тэнкервильском клубах, хотя зачастую годами не вспоминаю о членских взносах. Я вообще прекрасно умею играть в карты, травить байки о своих геройских подвигах, надоедать всем (да, признаю) охотничьими рассказами и предаваться другим мужским забавам, поэтому за свою жизнь перебывал почти во всех лондонских клубах для джентльменов, начиная с «Атенеума» и «Бифштекса», заканчивая Троянским клубом, клубом Будла, Клубом проклятых и «Мавзолеем» (если когда-нибудь удостоитесь приглашения, проверьте, как именно следует произносить название). А ещё меня знают во многих частных собраниях, где проводят время отнюдь не джентльмены. Тамошние завсегдатаи раскошеливаются на разные удовольствия и ещё приплачивают тем, кто потом держит язык за зубами.

«Ксениад» основали жалкие неудачники, которых погнали взашей из всех приличных лондонских клубов. Они решили учредить собственное заведение, куда может беспрепятственно вступить каждый. Вообразите эту компанию: торговцы с грязными ногтями, одержимые и чудики всех мастей, неотёсанные провинциалы и даже иностранцы. Мало того, в клубе поощрялись «жаркие дебаты». В общем зале царил такой гвалт, какого я не слыхивал… даже в тюрьме Синг-Синг во время бунта (тогда убили двенадцать заключённых и троих караульных), даже в зрительном зале Парижской оперы (тогда во время исполнения арии с драгоценностями на слушателей рухнула хрустальная люстра — могло ли быть иначе?).

Будь мне свойственна склонность к размышлениям, я бы прибегнул к дедукции. В «Ксениад» принимают мерзавцев настолько отъявленных, что их не берут в другие клубы. Полковник Мориарти в нём состоит. Полковник! Что же это за полковник, который не может вступить даже в Клуб армии и флота? Ведь тот открыт для любого офицера (взносы полностью или частично). На собственном опыте могу сказать: выше полковника вы не подниметесь, если начальству станет известно о вашей дурости и подлости, и это знание перевесило значимость орденов и наград. Так вот, любой вояка, дослужившийся до полковника, может вступить хотя бы в «Горностаев и хорьков».

Но нет, полковник Джеймс состоял в «Ксениаде».

Спасибо хоть знакомство произошло не в их Шумном зале. Нас препроводили в заброшенный, продуваемый сквозняком флигель, который, насколько я понял, звался Холодным залом.

Профессор обмолвился, что брат ещё не в отставке, но не уточнил, в каком именно полку тот служит. Я (непонятно почему) вообразил более молодую, статную и загорелую версию знакомого мне Мориарти. Волосы погуще, грозные усы, мундир, воинственное рвение. Возможно, полковник измышляет сокрушительные упреждающие удары по противнику (я твёрдо верю: всегда лучше нанести такой удар первым) с тем же безжалостным хитроумием, что и мой работодатель — преступления.