Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей - Страница 29

• Предыдущая
• 29 / 144
• Следующая

Во время беседы Мориарти намекнул на Стэнта, и наш посетитель разразился гневной тирадой. Похоже, в обществе ненавистников сэра Невила состояло порядочно народу. На седьмой минуте излияния желчи я начал клевать носом, однако успел уловить, что, по мнению Оджилви, некоторые места из «Долгопериодической вариации» слегка перекликаются с его собственными наблюдениями, а вероломный Стэнт не упомянул его имя в своём труде. Очевидно, астрономы-математики представляют собой породу гораздо более коварную, целеустремлённую и кровожадную, нежели раненые тигры, индийские душители, карточные шулеры и соблазнительные отравительницы мужей (иными словами, мой обычный круг знакомых).

Оджилви с радостью вступил в Союз красных и удалился, прижимая к груди снабжённую священным автографом «Динамику».

— Мориарти, скажите, а что это за Союз красных? — рискнул спросить я.

Профессор по-змеиному качнул головой (знакомый и верный признак того, что замышляется нечто смертоносное) и взглянул на розовато-бурое ночное лондонское небо за окном.

— Союз занимается изготовлением бумажных колпаков. Вполне подходящий наряд для братьев наших с того края необозримой космической дали.

И Мориарти захохотал.

На соседней улице на мостовую замертво попадали голуби. Известные выносливостью клиенты заведения миссис Хэлифакс неожиданно утратили весь свой пыл, причём в самый неподходящий момент. Адские осьминоги замахали щупальцами. Ягнёнок, съеденный мною на обед, запросился наружу.

Фридрих Ницше описывает «ужасный смех сверхчеловека» (да, я читаю и такие книги, в которых нет картинок, голых девиц и крупного зверя!) и утверждает, что в малейшем звуке этого смеха — лёд и кровь. Если бы дяде Фрицу довелось услышать хохот Мориарти, он бы, пожалуй, наложил льда, крови и квашеной капусты в свои немецкие панталоны.

— Да, бумаш-ш-шные колпаки, — зашипел профессор.

IV

Из дневника сэра Невила Эйри Стэнта

Второе сентября

Доставили газеты! Лекция прошла с невероятным успехом! «Динамика астероида» отправилась на свалку! Мориарти полностью устранён! Можно перечеркнуть жирной чертой самое важное имя в моём списке.

Теперь к другим делам.

Продолжаются работы во Флемстид-хаусе. Все говорят, эта резиденция недостаточно внушительна для моего положения. Рабочие трудились целую неделю и установили в каждой комнате электрические светильники. Положение обязывает: у нас должны быть самые современные научные достижения. Леди Кэролайн опасается утечек электричества. Боится, слуг ударит молнией. Я подробно разъяснил ей, почему это невозможно. Но моя пустоголовая душечка по-прежнему волнуется. Приказала горничным надеть туфли с резиновой подошвой. Теперь по всему дому раздаются скрип и писк, словно свирепствует стая разгневанных мышей.

Следует перестроить и обсерваторию. Необходимо идти в ногу со временем, неустанно двигаться вперёд.

Недавно выписал новый девяносточетырехдюймовый телескоп. Видимо, самый большой в мире! Телескопы в замке Бирр и в Ликской обсерватории по сравнению с ним — сущие козявки! Мне даже жаль тамошних бедолаг. Можно вычеркнуть ещё два имени! На завтрак ел кеджери, на обед — голубиные и перепелиные яйца, на ужин — дуврскую камбалу и картофель. Осчастливил леди К. Дважды! Нужно есть больше рыбы.

Обдумал свою жизнь и всё то, чего достиг к сорок пятому дню рождения. Чувствую удовлетворение.

Все, должно быть, мною восхищаются.

Смотрел на звёзды и планеты. Словно бы обозревал свои владения. Моя королева правит империей, а мне даровала небеса. Я завоюю небеса!

Марс подмигнул мне алым глазом.

Шестое сентября. Произошло нечто любопытное.

Зашёл к шлифовщикам линз на Севен-Дайлс. Старик Парсон в последнее время работает весьма посредственно, так что я лично его проведал и отвесил, так сказать, метафорического пинка под его обтянутый штанами зад.

Выходя из мастерской Парсона, обратил внимание на соседний магазинчик. На вывеске значилось: «К. Кэйв, набивка чучел и антиквариат». В пыльной витрине лежали чучела птиц, слоновьи бивни, акульи плавательные пузыри, окаменелости и прочее в том же духе. Мне-то казалось, что здесь находится булочная, но я, должно быть, ошибся. Совершенно очевидно, Кэйв обосновался тут в незапамятные времена: убогая лавчонка успела основательно обрасти пылью и грязью.

Краем глаза я увидел, как что-то блеснуло красным: луч света отразился в странном предмете — выточенном в форме яйца и прекрасно отшлифованном куске хрусталя. Подобная штука вполне сгодилась бы для пресс-папье, но зачем оно мне? И туг я услышал голоса из магазинчика. Одного из говорящих я тут же узнал: выскочка Оджилви, ярый последователь Мориарти. Единственный из всего астрономического братства выступал в защиту «Динамики астероида». Его фамилия тоже в списке.

Я подошёл к дверям лавчонки и прислушался. Оджилви торговался с каким-то стариком (видимо, с К. Кэйвом), пытался сбить цену за хрустальную безделушку, которая явно была ему не по карману. Какая превосходная возможность.

Словно бы случайно я вошёл. Кэйв, сгорбленный коротышка с жидкой седенькой бородкой и грелкой для чайника вместо шляпы, странным образом покачивал головой из стороны в сторону, совершенно по-змеиному. На мгновение мне показалось, будто мы с ним уже встречались, но, видимо, я обознался. Пахло от старика почище, чем от некоторых его древностей. (Хорошо сказал — надо запомнить это сравнение и использовать его при разгроме очередного оппонента.)