Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей - Страница 22

Профессор улыбался редко и лишь для того, чтобы припугнуть очередную несчастную жертву. А когда я впервые услышал его смех, то испугался: не принял ли он смертельную дозу яда, — настолько это кваканье сквозь зубы походило на предсмертные судороги. В тот день статья в «Таймс», о данной Чёрным Михаэлем клятве освободить пушечных сироток из Зенды, вызвала у него беспрецедентные содрогания и хихиканье.

«Что ж, пожелаем ему удачи в поисках, — потешался профессор, заламывая руки на манер богомола. — Сам герцог сделался нашим союзником, великолепно. Хотя надо признать, сочувствие несуществующим сироткам выразила и королева Виктория».

В окнах посольства что-то сверкнуло. Я схватился за револьвер.

— Фотографический аппарат, — пояснил Мориарти. — Запт верен своему хобби.

Вместо Запта в окне теперь торчала фотокамера. Но мы с профессором заблаговременно подняли воротники пальто, как бы защищаясь от ветра.

— Полюбуйтесь, Моран: шеф тайной полиции желает знать своих врагов в лицо. У человека подобной профессии их должно быть немало.

— Но почему Запт в Лондоне? Ему разве не следует гонять бомбистов у себя дома?

Мориарти задумался.

— Если верить мисс Адлер, у Запта здесь более важные дела.

— Дела?

— Долой Чёрного и да здравствует Красный! Но Эльфберги на другом конце Европы. Так что внимание полковника сосредоточено на более тонких материях.

— Женщина?

Профессор пожал плечами.

— Старый козёл, видимо, надеется затащить её в постель, посулив снимки, — предположил я. — Готов биться об заклад, он каждую ночь вынимает их из сейфа и любуется в своё удовольствие.

— В этом случае она бы к нам не обратилась. Судя по всему, мисс Адлер не очень-то любит делиться. И всё же согласилась расстаться с половиной вырученных денег.

— Но, Мориарти, у неё не было выбора. Кто ещё устроил бы для неё такое?

— Очевидно, только мы, Моран, — промолвил профессор и скрипнул зубами.

Потом он потянулся за часами. За все годы, что я помогал Мориарти, ни разу на моей памяти профессору не пришлось их доставать — так что самого хронометра я так и не увидел. Ведь всё и всегда происходило точно по расписанию. Новоиспечённые подчинённые быстро выучивались следить за временем, в противном случае им грозили очень серьёзные неприятности.

Не успел Мориарти дотронуться до болтавшейся на впалой груди цепочки, как Фэнни Замарашка вылетела из толпы и пнула полисмена.

Фэнни полных два десятка лет изображала десятилетнюю обездоленную сироту. И все верили: она чрезвычайно умело накладывала на лицо грязь. С таким же искусством записные красотки пользуются румянами и пудрой.

Сегодня Замарашка напялила на себя измазанный сажей наряд «пушечной сиротки» и надела тяжёлые деревянные башмаки, замечательно подходящие для избиения полисменов.

Её вопль («Ыдаг еиксйецилоп!») прозвучал в точности как ругательство на руританском (или на каком там языке они изъясняются).

После пары-тройки весьма болезненных ударов в голень остолоп в форме схватился за дубинку.

Замарашка рухнула на ступени посольства, демонстрируя завидное драматическое дарование (пусть трагические актрисы с Друри-лейн кусают локти от зависти); по её лицу растекалась кровь — пошла в ход губка, пропитанная томатным соком.

Мориарти вручил мне булыжник и махнул рукой.

Я швырнул камень в разинувшего рот полисмена и сбил с него шлем (даром, что ли, однажды завалил бенгальского тигра при помощи крикетной биты).

Негодующая толпа ринулась на приступ. Мориарти подцепил меня ручкой зонтика и увлёк вперёд.

Распахнулись двери Боскольского дворца, и бежавшие в первых рядах заскользили по мраморному полу, словно банда пьяных конькобежцев. Трое стражников схватились было за сабли, но наши команчи мигом избавили их (и вообще весь первый этаж посольства) от оружия и прочих мало-мальски ценных безделушек. Скоро в витринах лондонских ломбардов появятся всевозможные кирасы, шлемы с плюмажами и иные вещи с гербом Эльфбергов.

Двери кабинета приоткрылись, и оттуда высунулась голова Запта. Мориарти подал сигнал, и на плечи шефа тайной полиции тут же легли руки двух дюжих молодчиков.

Профессор бочком подобрался к анархисту с самой окладистой бородой и предложил составить список требований. Причём парнишка ничуть не усомнился в том, что это его собственная идея.

Запт свирепо озирался, его усы дрожали от возмущения, но чумазые руки держали крепко.

На поясе у полковника болталась связка ключей. Мориарти взмахнул рукой, и мимо Запта промчался немытый мальчишка. Ключи таинственным образом исчезли.

— Пусть узнает на собственной шкуре, каково пришлось пушечным сироткам! — завопил я.

Толпа с восторгом принялась запихивать шефа тайной полиции в ближайшую каминную трубу (ногами вверх). Наш товарищ, бородатый анархист, уже успел выставить у дверей караульных и теперь размахивал древним револьвером под носом у ошеломлённых констеблей.

— Вы не имеете права нас трогать! — кричал он. — Территория Руритании объявляется собственностью Комитета свободных граждан из города Стрелсау. Любое действие, направленное против нас, будет расценено как британское вторжение.

Рядовой лондонский бобби подобные переговоры вести не приучен. Так что полисмены выловили первого попавшегося беднягу, отправили его за чашечкой чая и попросили анархистов не открывать огонь, пока не прибудет представитель Министерства иностранных дел. В ответ бородач пообещал до той поры не обезглавить никого из заложников.