Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей - Страница 126

126

— Мориарти, а этот хердер… мы используем для ваших предупреждающих ударов?

Голова профессора замерла, он косо на меня посмотрел:

— Что вы имеете в виду?

— Ну, чтобы сокрушить героев, пока они не начали чинить нам препятствия. Полагаю, у вас уже наготове список потенциальных клиентов. Кого первым пристрелить из бесшумного ружья? Какого новорождённого гения-детектива?

Мориарти положил на тарелку недоеденный тост. По его губам размазался желток.

— Моран, уж вам-то следовало быть умнее.

— Вы меня совершенно запутали, — растерянно отозвался я. — Сами же рассказывали всем о нависшей над нами угрозе…

— Угроза вполне реальна. И со временем нам придётся ею заняться. Но там, в склепе, я всего лишь пускал пыль в глаза. Отвлекал внимание от истинной цели нашего собрания.

Это уже чересчур, даже для Мориарти.

— То есть вы не собираетесь создавать «содружество преступных империй»?

— Разумеется, нет. Как думаете, сколько просуществует подобная организация? Не дольше недели. Вы стали бы вести дела с Джеком Кварцем? Он же совершенно безумен. Постоянно и бессистемно предаёт всех и вся. И другие не лучше. То, что мы делаем ради выгоды и целесообразности, они вытворяют по привычке. Повелитель Загадочных Смертей презирает белую расу, он всегда будет стремиться к власти. Для китайца мы лишь неотёсанные варвары — вы, я, генерал Гордон, королева Виктория. «Вампиры» — французы, и этим всё сказано. Я сделал вид, что предлагаю им союз, но в подобном случае междоусобные войны прикончили бы всех нас гораздо быстрее, чем дюжина полицейских подразделений.

— Сделали вид, что предлагаете?

— Моран, это отвлекающий манёвр. Серьёзное предложение, но лишь на первый взгляд. Уже сегодня утром никто из наших гостей не примет его всерьёз. Даже Монстр. Нет, я созвал их совсем с другой целью. Мне нужен один человек. Пошли я приглашение только ему, он почуял бы ловушку. Понимаете, его слабое место — тщеславие. Мерзавец хотел ещё раз заглянуть мне в глаза, увериться, что просчитал меня… Но более всего хотел вступить в наш круг, подняться на одну ступеньку с профессором Мориарти, доктором Никола, графиней Калиостро. Весьма амбициозный тип.

— О ком вы говорите?

— Конечно же, о Мабузе. Докторе Мабузе, или как там он себя называет. Ему, кстати, нравится титул «великий неизвестный». Человек без лица. Мастер маскировки. Фальшивый Псевдокарнаки. Человек-тень с «Каллиника».

— Так это был Мабузе?

— Наконец-то вас озарило. — Мориарти хлопнул в ладоши. — Да, Моран. Предводитель шпионов, который пытался украсть формулу греческого огня. Да, он уже давно таскается за мной, наблюдает с безопасного расстояния, изучает мои методы. Присутствовал на лекции Союза красных. Именно он выкрикнул из зала: «Стэнт, а твоего спрута не сопрут?» В деле бенсингтонского омолаживающего средства затесался в ряды кёльнских учёных, которые подделывали записи. Потом приехал в Лондон и изображал из себя мошенника по прозвищу Лягушка Джанкин, даже работал на нас и целый месяц числился в фирме — выполнял кое-какие мелкие поручения в Ист-Энде. Караулил, пока Паркер душил преподобного Джона Джаго, помните спителфилдскую кампанию против безнравственности? Потом превратился в неаполитанца, целый год прослужил в Каморре под началом у дона Рафаэле Корбуччи. Участвовал в битве шести проклятий и якобы погиб от рыцарского меча. И всё это время выступал под разными личинами в Берлине — был психологом, финансистом, провокатором, раввином, прачкой, шулером, полицейским. Копировал мои методы, сколотил собственную шайку. Не знаю, откуда у него эта мания, но это, безусловно, мания. Жаждет украсть у меня всё. Жаждет стать мной.

У меня от удивления отвисла челюсть, чай полился по подбородку.

Кому же, Господь Всемогущий, взбредёт в голову стать Мориарти? Поклоняться, завидовать, подражать… кому? Профессору Джеймсу Мориарти! Честно говоря, даже у «великих вампиров» и то жизнь увлекательнее, а они мрут как мухи. Мориарти стал тем, кем стал, потому что жизнь не оставила ему выбора. Вырос, так сказать, на каменистой почве, без капли влаги. Потому и стал злодеем. Почему кто-то решил по доброй воле превратиться в это одинокое чудовище — выше моего понимания.

Полоумный ганс явно не выносит самого себя, раз стремится сделаться кем-нибудь другим. Зачем иначе примерять чужие лица? Великие притворщики все такие. Достаточно вспомнить Саймона Карна и Пола Финглмора: смертельные зануды в обычной жизни, они совершенно преображаются, когда в ход идут парики, накладные носы и корсеты. Переодевается даже Эта Гадина — старается изо всех сил, чтобы мисс Ирэн Адлер, путешественница и искательница приключений, ни капельки не походила на миссис Ирэн Нортон, буржуа из Нью-Джерси.

— Но если этот яйцеголовый — безумец, однажды утром он проснётся с пеной у рта и вообразит, что превратился в гигантское насекомое. Мориарти, вы же знаете, любители переодеваний быстро перегорают. Пара истерик, и маскарадный костюм сменяется смирительной рубашкой. Сидя в сумасшедшем доме, этот тип не сможет вам навредить.

— Вы правы, Моран, в конце концов он падёт. Жить столькими жизнями одному человеку не под силу. Но пока Мабузе представляет угрозу.

— Вы только сейчас это выяснили?

— Нужно было удостовериться, что за «Каллиником» стоял именно он. Я мог точно это определить, лишь посмотрев ему в лицо. Ха! Какая наглость! Притвориться Финглмором, который притворяется Карнаки. И выставить остальных шпионов, своих подельников, соперниками. Разумеется, тут не обошлось без гипноза. Вполне симптоматично: стремится контролировать то, что контролировать невозможно. Очень по-немецки. Мабузе не шпион по призванию, он собирался выкрасть формулу греческого огня не ради денег. Хотя, осмелюсь предположить, сумму бы выручил немаленькую, продав секрет сразу шести разным государствам. Нет, за это дело он взялся из-за моих проклятых братьев. Знал, они непременно втянут и меня. Использовал мою семью, чтобы добраться до меня, Моран.

126